Археологические исследования Боровского городища

Источник:
Боровск: Страницы истории.
Историко-краеведческий сборник. 2005, выпуск 5.
Гл. ред. В.И. Осипов. Боровск, 2005. Л. 4-16.

Краткий вариант
представлен в газете "Боровскъ - сердце моё" № 4 (11) за 26-04-2018

Боровское городище, неоднократно привлекавшее внимание исследователей, является одним из интереснейших памятников истории России. В первую очередь, это достаточно ценный в научном отношении археологический объект, содержащий культурные напластования с находками от периода раннего железного века до времени позднего средневековья. С XIV в. это укреплённый административный центр города Боровска и его округи, где располагалась деревянная крепость, что, в свою очередь, позволяет отнести его и к памятникам фортификационного искусства. Кроме того, городище является неотъемлемой частью исторического ландшафта Боровска.

Памятник находится в северной части города (между ул. Советская и ул. Коммунистическая) на правом берегу р. Протвы, на высокой естественной возвышенности. Высота площадки городища над рекой достигает 30 м, а её площадь составляет около 1,8 га. Оборонительные сооружения (вал и ров) не сохранились. В настоящее время городище застроено жилыми и административными зданиями XIX— XX вв. (рис.1).

Первое археологическое обследование городища провёл П.А. Раппопорт в 1950-х годах. Исследователь высказал предположение, что оно возникло в XIV—XV вв. на ранее существовавшем здесь поселении дьяковской культуры раннего железного века (1). В результате исследований, проводившихся нами в 1985 г. и 1990 г., на городище был выявлен и изучен культурный слой мощностью до 2,5 м, содержащий остатки каменных фундаментов, строительный мусор, обожжённые камни, железные и стеклянные шлаки, кости людей и животных. Датировка слоя дана на основании находок фрагментов лепных сосудов конца 1 тысячелетия до н. э. — первой половины 1 тысячелетия н. э. (дьяковская культура), обломков круговой древнерусской XII—XIII вв. и позднесредневековой XIV—XVII вв. посуды, фаянсовых изделий и изразцов XVIII—XIX вв. (2).

Первое упоминание о Боровском городище мы находим в переписной книге 1646 г., где сказано, что: «У городища (курсив мой. — 0.П.), что бывал гор. Боровск, посад» (3). В писцовой книге 1685 г. имеется более подробное описание этого места: «Город Боровск на реке на Поротве, осыпь земляная, а по осыпи городового строения и башен нет. А в городище строения — приказная изба да тюремный острог». Кроме того, там же находились каменная Никольская церковь, бывшее кладбище, воеводский двор и «место дворовое осадное Фрола Матвеева с. Синявина меж тайника и тюрем» (4). В описании 1775 г. также упоминается «городище насыпное мерою в длину 71, поперек 51 сажень» и отмечено, что «ныне на том городище» находятся воеводская канцелярия, архив, тюрьма и винный «магазейн» (5). Несколько иные размеры городища приведены в «Топографическом описании Калужского наместничества»: «длиною на 105, поперек на 50, а высоты в 13 сажень» (6).

На городище стояла деревянная крепость, сгоревшая в 1634 г. Описание крепости мы находим в дозорной книге г. Боровска 1621 г.: «Город Боровеск, на реке на Паратве, рублен городнями, а у города двои ворота — одни косые к торговишу с двемя затворы, да перед вороты ж зарублены тарасы, а у тарасов щит опускной, другие ворота к реке Паратве прямые с одним затвором; а на обоих воротех башни, на городе ж 4 башни глухих, да у города ж к реке к Паратве тайник» (7). Аналогичное описание приведено и в писцовой книге 1625 г. (8). Следы тайника, идущего по северному склону городища к р. Протве, можно увидеть и в настоящее время.

Когда же были возведены оборонительные сооружения на городище, или другими словами, с какого времени на этом месте появилась крепость? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо хотя бы кратко просмотреть историю не только самого города, но и его широкой округи, а именно — бассейна среднего течения р. Протвы на основании данных письменных источников с Древней Руси до позднего средневековья.

Первое письменное упоминание о Боровске встречается в духовной грамоте Ивана II, составленной около 1358 г., где он завещает своему сыну Ивану «село на Репне в Боровьсце» (9). О передаче самого Боровска кому-либо из своих сыновей или родственников Иваном II в двух вариантах грамоты ничего не говорится. Возможно, что в период княжения Ивана II Боровск принадлежал ему, хотя прямых сведений об этом нет.

С 1367 г., а возможно и ранее, Боровском владеет князь Владимир Андреевич Храбрый, который получил его в удел от великого князя Дмитрия Ивановича (Донского). О том, что до этого времени им владел Дмитрий Донской, говорит его договорная грамота с Владимиром Храбрым от 25 марта 1389 г. В грамоте сказано, что Дмитрий Донской «пожаловал» Владимиру Храброму «Лужу и Боровескъ» (10). Когда именно произошло это событие, в грамоте точно не указано. Вероятнее всего, это были 1360-е годы, когда великий князь и составил грамоту 1367 г., в которой заверял Владимира Храброго в своей дружбе: «быти ны заодинъ» (11). Докончание 1367 г. также отражает и выход Дмитрия Донского на арену самостоятельной политической деятельности. Видимо, Боровск отошёл в числе прочих населённых пунктов и земель в 1358—1359 гг. Дмитрию Донскому от его отца, Ивана II. В духовной грамоте последнего среди указанных населённых мест, отошедших Дмитрию Ивановичу, есть упоминание о Можайске и волости с сёлами, которые не называются. Если в их число входил небольшой тогда «Боровескъ», то соответственно Дмитрий Донской и являлся его обладателем с 1359 г. по 1367 г.

С 1367 г. по 1410 г. князь Владимир Храбрый носил титул князя Серпуховского и Боровского. Именно в этот промежуток времени Боровск становится, может быть, ещё не крупным, но уже городским центром. Во всяком случае, в конце XIV в. «Боровеск» упомянут в «Списке русских городов дальних и ближних» в числе «Залесских» вместе с Лужей, Любутском, Новосилем и другими городами (12). Безусловно, что в этот период истории города он был уже укреплён, то есть имел свою крепость и являлся административным центром определённой округи. Не исключено, что и сами укрепления могли появиться при князе Владимире Храбром, в начальный период становления удельного Серпуховско-Боровского княжества. Это пока лишь только одна версия ответа на интересующий нас вопрос!

В 1410 г. «Боровескъ с тамгою, и с мыты, и с селы», а также со всеми волостями перешёл к сыну Владимира Храброго Симеону, который владел им до 1428 г. (13). В начале 1430-х годов Серпуховско-Боровским удельным князем стал внук Владимира Храброго, Василий Ярославич, владевший Боровском до 1456 г., когда Василий II отнял его у него. В духовной грамоте Василия II (3 мая 1461 г. — 27 марта 1462 г.) сказано, что великий князь отдаёт Боровск с владениями, «как было за князем за Васильем», своему сыну Ивану III (14). В письменных источниках XV в. Боровск неоднократно упоминается в качестве города, имевшего как развитую внутреннюю инфраструктуру, так и ближайшую округу, куда входили сёла и монастыри. Яркий пример этому — сообщение летописи под 1477 г. о смерти Пафнутия, игумена Рождественского монастыря в с. Роща «на реце на Поротве близ града (курсив мой. — О.П.) Боровска только за 2 версты» (15).

Для того, чтобы выдвинуть вторую версию о времени сооружения крепости в Боровске, следует ответить на вопрос о территориальной принадлежности данного места до середины XIV в. По А.Н. Насонову, именно в среднем течении р. Протвы проходил отрезок северной границы Черниговского княжества XII—XIII вв. Граница «пересекала р. Протву где-то в нижнем или среднем её течении, к югу от смоленского погоста Беницы и к северу от черниговского города Лобыньска, лежавшего при устье р. Протвы», — писал исследователь (16). О принадлежности верховьев р. Протвы Смоленскому княжеству в XII в. свидетельствует уставная и жалованная грамота Смоленского князя Ростислава Мстиславича церкви Богородицы и епископу, связанная с учреждением в Смоленске епископии, от 1136 г. (список первой половины XVI в.). В грамоте упоминается населённый пункт «Беници», локализованный на месте с. Беницы на р. Протве (17). В Ипатьевской летописи под 1147 г. сказано о том, что Святослав Ольгович, идя воевать по наказу Юрия Долгорукого Смоленские земли, «взя люди Голядь верхъ Поротве» (18). Нижнее течение р. Протвы с упоминаемым в Ипатьевской летописи населённым пунктом «Лобынскъ» принадлежало Черниговскому княжеству. Свидетельство этому — известие летописи под 1146 г., когда Новгород-Северский князь Святослав Ольгович «пришедъ ста на оустъ Поротве в городе Лобыньске и тоу приела к немоу Гюрги (Юрий Долгорукий. — О.П.) дары многы» (19). Святослав не единожды возвращался в Лобынск, где он ожидал послов от Юрия Долгорукого, а также от половцев.

Между Беницами и Лобынском на р. Протве, а именно в её среднем течении в XII—XIII вв. никаких населённых пунктов, принадлежавших одному из княжеств, летописи не указывают. Вероятно, что граница между обоими княжествами проходила где-то здесь, в районе современного Боровска. Точно её установить пока невозможно. Но здесь же, недалеко от Бениц, к северо-востоку проходила граница ещё и с Ростово-Суздальским княжеством, а восточнее устья р. Протвы, где был черниговский Лобынск — с Рязанским. К какому княжеству относилась территория современного Боровска, неизвестно. Однако в XII— XIII вв. на месте будущего городища в Боровске поселение уже существовало, о чём свидетельствуют находки фрагментов круговой древне­русской посуды этого времени (20). Независимо от принадлежности этого поселения к одному из княжеств, оно являлось пограничным и могло переходить из рук в руки. Так, видимо, и было.

Из договорной грамоты Дмитрия Донского с Рязанским князем Олегом Ивановичем от 1382 г. известно, что Боровск до второй половины XIV в. принадлежал Рязанскому княжеству — «Новый городок, Лужа, Верея, Боровескъ, и иная места Рязанская» (21). Когда и при каких обстоятельствах эта территория, ранее находившаяся на границе Смоленского и Черниговского княжеств или принадлежавшая одному из этих княжеств, попала во владения Рязани, можно только предположить. Скорее всего, это произошло во второй половине XIII в., когда в результате монгольского нашествия Черниговское, Смоленское и Ростово-Суздальское княжества временно ослабли и начали терять «контроль» над своими окраинами, чем и воспользовалась Рязань. И тогда вполне логичным было возведение оборонительных сооружений на городище в Боровске с целью его превращения в плацдарм для захвата других пограничных территорий Чернигова или Смоленска, а позднее (с XIV в.) и для обороны от московских князей.

Археологические исследования, проводившиеся на городище в 2001 г., позволили уточнить датировку культурного слоя памятника, выявить и изучить остатки построек XIV—XV вв., то есть времени строительства крепости и образования городского центра.

Раскоп площадью 16 кв. м. был заложен в центре площадки городища, на месте планируемого строительства памятной часовни (рис.1) (22). Культурный слой в его пределах достигал толщины 114 см, а в заполнении ям — 174 см и был сильно переотложен. Основное его заполнение на большей части раскопа состояло из современного балласта, глубже которого находился нарушенный интенсивным и многовековым строительством сам культурный слой в виде чёрного суглинка, смешанного со строительным мусором, известью, глиной, гравием и т.п. (рис.2).

В переотложенной части культурного слоя (пласты 1—4) были найдены различные изделия из железа — кованые гвозди и штыри, черешковые ножи, обувная подковка, из глины — фрагмент битрапецоидного пряслица, части коричневоглиняных изразцов с синей росписью по белому фону и обломки лепных и круговых сосудов.

С самым ранним периодом жизни на поселении следует связать находит половинки коричневоглиняного битрапецоидного пряслица (рис.З, 7) и нескольких фрагментов груболепных коричневоглиняных сосудов.

Железные черешковые ножи делятся на широколезвийные и узколезвийные, имеют клиновидное сечение лезвия и узкую спинку (4 мм). Узколезвийный нож из пласта 4 (рис.З, 3) аналогичен ножам, найденным на многих древнерусских поселениях и в городских слоях XII— XIII вв. (23).

Круговая керамика по технологии изготовления и профилировке верхних частей сосудов делится на 3 основные группы. В первую группу входят (не менее 30 экз.) фрагменты серо-, тёмно-серо-, (типа рис.4, 3) красно-коричнево- и тёмно-коричневоглиняных (типа рис.4, 1, 70, с примесями в тесте дресвы и песка древнерусских сосудов. Они несколько грубоваты по сравнению с остальной керамикой. На ряде фрагментов имеется волнистый и линейный орнамент. Аналогии такой керамике имеются в датированных XII—XIII вв. комплексах из курганов Подмосковья (24), из остатков построек культурного слоя Москвы (25) и ряда древнерусских поселений. Вторая группа (не менее 500 экз.) — это фрагменты серо- (типа рис.5, 2, 4, 7, 9), красно-, коричнево- и белоглиняных (типа рис.5, 10), почти без визуальных примесей в тесте, гладких и хорошо обожжённых и обработанных сосудов. Незначительное число фрагментов стенок орнаментированы линиями, прерывистой волной и тычками. В числе керамики этой группы части тёмноморёных с вылощенным орнаментом и красноглиняных с белым ангобом (типа рис.5, 8) сосудов. Большой интерес представляет венчик тёмносероглиняного сосуда с муравлением изнутри (рис.5, 3). По многочисленным аналогиям керамика этой группы может датироваться XIV— XVII вв. (26). И наконец, в третью группу крутовой посуды входят фрагменты (не менее 53 экз.) серо- (типа рис.6, 1, 8) и коричневоглиняных (типа рис.6, 6, 9—11), в том числе с жёлто-зелёной и красно-коричневой поливой изнутри (типа рис.6, 2, 3, 5), тонкостенных сосудов XVIII— XIX вв.

Наименее нарушенным и имеющим однородное заполнение являлся предматериковый слой в виде чёрного суглинка (пласты 5—6) (рис.2). В нём были найдены железные штырь, замок и нож, фрагмент бронзового браслета, фрагменты лепных и круговых сосудов. Датирующими находками являются замок и браслет. Навесной пружинный замок типа Д (по Б.А. Колчину) (рис.З, 11) датируется по новгородской хронологии серединой XIV—XV вв. (27), а фрагмент пластинчатого выпукло- вогнутого орнаментированного браслета (рис.З, 1) — серединой XIII— серединой XIV вв. (28).

Лепная керамика представлена фрагментами (9 экз.) грубых толстостенных сосудов серого и коричневого цвета с примесью дресвы в тесте, слабо обожжённых. Один фрагмент по технологии изготовления отличен от предыдущих лучшим обжигом и гладкой лощёной поверхностью чёрного цвета. Круговая керамика представлена фрагментами (не менее 17 экз.) серо- и коричневоглиняных с примесью крупнозернистого песка и дресвы в тесте с линейным и волнистым орнаментом сосудов древнерусского периода (1-я группа) (типа рис.4, 11), фрагментами (не менее 100 экз.) серо-, бело-, коричнево- и красноглиняной, с различными видами орнаментации посуды XIV—XVII вв. (типа рис.5, 1, 11), при почти полном отсутствии тёмноморёной с вылощенным орнаментом посуды (2-я группа), обломками (не менее 8 экз.) серо- и коричневоглиняной поливной посуды (3-я группа) (типа рис.6, 4, 7).

В пределах раскопа на уровне материка были выявлены и исследованы остатки сооружений в виде 7 различных ям и ровика, которые группировались в двух частях раскопа (яма № 7 является современным перекопом и не рассматривается в работе) — в северо-восточной и южной и юго-западной (рис.7).

Ямы в северо-восточной части раскопа (№ 1, № 2, № 3, № 3а) являлись остатками столбов и были связаны с ровиком — вероятно, оставшимся от ограды. В заполнении ровика (тёмно-серый суглинок) найдены 16 фрагментов круговых сосудов группы 2 круговой посуды раскопа. В южной и юго-западной части раскопа располагались ямы № 5, № 6 и № 8, планиграфически связанные между собой и являющиеся, вероятно, остатками углублённой части единой наземной постройки.

Основное заполнение ямы № 5 отличалось от заполнения раскопа и других ям и состояло из чёрного рыхлого суглинка с редкими вкраплениями коричневой глины и мелкой гальки. Самый верхний слой ямы, перекрывавший вышеописанный, состоял из более светлого плотного суглинка, смешанного с коричневой глиной и гравием, и выходил за её пределы в раскоп (рис.2, рис.7). В нижней части этого слоя, в пределах границ ямы был найден железный черешковый узколезвийный нож с широкой спинкой (6 мм) (рис.З, 5), аналогичный ножам группы IV (VIII— XII вв.) по Р.С. Миносяну (29).

В заполнении ямы № 5, в слое чёрного суглинка найдены железные пробой, массивная булавка, гвоздь, ключ и фрагмент, вероятно, навесного пружинного замка типа В или Д по Б.А. Колчину, фрагменты круговой посуды. Массивная булавка- спица (рис. З, 10), служившая для прикрепления к лопасти прялки кудели льна, датируется XIV в. (30). Ключ к навесному пружинному замку типа В (рис. З, 2) датируется по новгородской шкале серединой XII— началом XV вв. (31). Из 195 фрагментов круговых сосудов из ямы не более 12 следует отнести к 1-й группе круговой посуды раскопа (типа рис.4, 2, 4, 6, 8, 9, 12), а не менее 180 — ко 2-й группе круговой посуды (типа рис.5, 5, 6). Следует отметить, что в заполнении ямы полностью отсутствовали фрагменты тёмно­морёных и лощёных сосудов XVI— XVII вв. и поливных более позднего времени. Основная масса венчиков позднесредневековых сосудов имеет формы, более характерные для посуды XIV—XV вв. (32).

Таким образом, на основании проведённых исследований 2001 г. можно сделать следующие выводы. Возникновение первоначального поселения на месте боровского городища следует отнести к первой половине 1 тысячелетия н. э. Вероятно, что древний слой с находками этого времени не сохранился из-за интенсивного строительства в период позднего средневековья и XVIII—XX вв. Отложение культурного слоя на данном участке городища началось ещё в древнерусский период и наиболее активно происходило в XIV— XVII вв. К наиболее ранним остаткам построек следует отнести яму № 5, датируемую по отдельным находкам и керамике XIV—XV вв., и связать её с начальным этапом развития городища как укреплённого центра Боровска.

 

Примечания

1. Раппопорт П.А. Очерки по истории военного зодчества Северо-Восточной и Северо-Западной Руси X— XV вв. / / Материалы и исследования по археологии СССР (МИА). Выл. 105. М.; Л., 1961. С. 46.
2. Прошкин О.Л. Отчёт о работе Калужской областной археологической экспедиции в Калужской области. 1985 г. / / Архив института археологии Российской академии наук (АИА РАН). Р-1. № 11063. С . 1 0-11; он же. Отчёт об археологических исследованиях в Боровском районе Калужской области в 1990 г. / / АИА РАН. Р-1. № 15798-15799. С. 1-3.
3. Боровск: Материалы для истории города XVII и XVIII столетий. М., 1888. С.14 (Далее —Боровск).
4. Там же. С. 24—25.
5. Там же. С. 198-199.
6. Топографическое описание Калужского наместничества. СПб., 1785. С. 55.
7. Боровск. С. 1.
8. Там же. С. 6.
9. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей Х 1 У - Х У вв. (ДДГ). М.; Л., 1960. С. 15.
10. Там же. С. 31.
11. Там же. С. 19.
12. Тихомиров М.Н. Список русских городов дальних и ближних / / Исторические записки. Т.40. М., 1952. С. 225.
13. ДДГ. С. 46.
14. Там же. С. 194.
15. Московский летописный свод конца XV века / / Полное собрание русских летописей (ПСРЛ). Т.ХХУ. М.; Л., 1949. С. 309-310; Осипов В.И. Опыт локализации слобод и границ г. Боровска в XVII в. / / Материалы Боровских чтений. (Археология, история, краеведение). Боровск, 1989. С. 10—26; он же. Боровский край в истории России. Часть 1. Боровск, 1999.
16. Насонов А.Н. «Русская земля» и образование территории древнерусского государства. М., 1951. С. 66.
17. Древнерусские княжеские уставы XI—XV вв. М., 1976. С. 143.
18. Ипатьевская летопись / / ПСРЛ. Т.2. М., 1962. Ст. 339.
19. Там же.
20. Прошкин О.Л. Отчёт об археологических раскопках и разведках в зонах новостроек Калужской области. 2001 / / АИА РАН. Р-1. Временно б /н . С. 30–37. Рис . 155, 3, рис. 156, 3, рис. 164, 5, 8 и др.
21. ДДГ. С. 29.
22. О строительстве часовни см.: Боровск: страницы истории. Вып. 4. Боровск, 2002. С. 46—54.
23. Колчин Б.А. Железообрабатывающее ремесло Новгорода Великого / / МИА . № 6 5 . М ., 1959. Рис. 34, 7.
24. Равдина Т.В. Керамика из датированных погребений в курганах Подмосковья / / Московская керамика: новые данные по хронологии. М., 1991. Табл.8, 2; 10, 6 и др.
25. Чернов С.З. К хронологии московской керамики XIII—середины XV вв. / / Московская керамика: новые данные по хронологии. М., 1991. Табл. 31, 1049, 32, 737 и др.
26. Там же. Табл. 43, 1878 и др.; Чернов С.З. К хронологии московской керамики конца XV—XVI вв. // Московская керамика: новые данные по хронологии. М., 1991. Табл. 126, 133, 97 и др.; Кильдюшевский В.И. Раскопки на улице Гоголя в 1977 г. / / Археологическое изучение Пскова. М., 1983. Рис. 4, 18 и др.
27. Колчин Б.А. Указ. соч. С. 83— 84.
28. Седова М.В. Ювелирные изделия древнего Новгорода (X—XV вв.). М., 1981. С. 114.
29. Миносян Р.С. Четыре группы ножей Восточной Европы эпохи раннего средневековья (к вопросу о появлении славянских форм в лесной зоне) / / Археологический сборник Государственного Эрмитажа. Вып. 21. Л., 1980. С. 73-74.
30. Колчин Б.А. Указ соч. Рис. 94.
31. Там же. Рис. 70.
32. Полубояринова М.Д. Древнерусская керамика Болгара / / Древнерусская керамика. М., 1992. С. 141, рис. 6.; Сергина Т.В. Раскопки в Окольном городе в 1978—1979 гг. / / Археологическое изучение Пскова. М., 1983. Рис. 10, 7 и др.